Из всех сторон противоречивой личности Николы Пашича, пожалуй, только одна ни у кого не вызывает сомнений и не порождает споров - это отношение к России. Тезис о безусловной прорусской ориентации бессменного вождя сербских радикалов давно уже стал общим местом в мировой историографии. Вот только с чем - с идеологией или политической конъюнктурой - связывают такую его позицию исследователи? Иными словами, какова была природа выраженного русофильства знаменитого Байи? (1) Большинство ученых и публицистов считают решительный поворот Н. Пашича к России чисто политическим шагом, в основе которого лежал голый расчет, - иначе как объяснить тот факт, что близкий на рубеже 1860-1870-х годов друг и последователь русских революционеров (1) спустя каких-то десять-двенадцать лет превратился в стойкого приверженца "деспотического" Петербурга. Механизм этого поворота предельно четко обрисовал классик сербской историографии Сл. Йованович. "Воспитанные в школе русских социалистов, - писал он, - радикалы без симпатий относились к царской России. В своих внешнеполитических воззрениях они придерживались программы Светозара Марковича, согласно которой освобождение Балканского полуострова должно было произойти путем объединения усилий самих балканских народов, без покровительства какой бы то ни было великой державы". Между тем "в эмиграции (т.е. в середине 1880-х годов. - А.Ш.) Пашич пришел к выводу, что даже если Россия не нужна балканским народам в деле освобождения Балкан, она необходима радикалам в деле свержения Милана Обреновича (их злейшего внутреннего врага. - А.Ш.)" (2. С. 240-241). Тогда же беглец "установил связь с русскими, и эти связи уже никогда не прерывались" (3). Впрочем, делает важное замечание автор, "в то время он еще не выглядел законченным русофилом" (4). Данный вывод почти дословно продублировал Н. Попович, особо выделив при этом прагматизм Н. Пашича (5. С. 234). Мнение Сл. Йовановича разделил публицист Д. Шиячки: "Во время эмиграции Пашич установил тесные связи ... Read more