«Пересотворение мира» – неологизм, введенный Ю. Осиповым (МГУ) для обозначения глобального преобразования природного и социального универсумов (миров). Этот процесс происходит в нашу эпоху постмодерна, которая сопряжена с возникновением и институализацией информационно-сетевого (постиндустриального) общества. Пересотворение, как переустройство исходно органичного мира, имеет давние истоки (культурные, научно-технические, торгово-экономические, военно-политические …), разнообразие локализаций, временных начал и интенсивностей действия, исходно обозначаясь еще в премодерне (≈ до XVI – XVII вв.) и нелинейно, масштабно возрастая уже в модерне (≈ с XVI – XVII вв. и до конца XX века). Однако, так или иначе, в эти эпохи оно было еще «от человека», определяясь его смыслами и целями (может быть, и недостаточно глубоко и превратно понимаемыми), имело «человекомерный» характер. Ныне же в пересотворении мира происходит радикальный перелом: приобретая глобальные масштабы, оно определяется уже преимущественно интенциями цивилизационного инструментария (от гуманитарных до научных технологий) социума. Таким образом формируется тренд его «расчеловечивания», который, впрочем, не вызывает особой научной и общественной обеспокоенности.

Происходящая инверсия пересотворения – от его «человекомерности» до «расчеловечивания» – глубинно предопределяется неким «патологическим геном». «Ген» исходно заложен в подобной человеческой активности. Он неявен при прежней, ограниченной в своих возможностях и инструментарии преобразовательной деятельности социума. Напротив, «ген» становится самодостаточной силой в нынешних условиях постиндустриального общества, когда операциональные возможности инструментария начинают преобладать над потенциалом органичного человека и всё более изменять сам уклад его жизни. Два ключевых аспекта выделяются в инверсии. Первый – онтологический, связанный с философией цивилизации – цивилизационной онтологией. Второй аспект – синергетический, сопряженный с процессами изменений, которые происходят с сущим (т.е. тем, что так или иначе «есть») в цивилизации. Аспекты соотносятся между собой как причина и следствие проявляющегося сейчас формата пересотворения мира.

Первый аспект раскрывается в фундаментальной онтологии М. Хайдеггера. По Хайдеггеру, мыслить и, соответственно, действовать, человечество может в одном из двух альтернативных философских «регистров» – первого или другого (второго) начал. Начала одинаково связаны со стремлением понять бытие как одну из базовых категорий в философии, но представляют они его по-разному, что, в конечном итоге, отражается на мировоззрении и поведении широкого социума, непосредственно с нею даже не связанного. Первое начало, не будучи в состоянии адекватно понять трансцендентное бытие, метафизически видит бытие «отсюда» как общую основу множества уже наличествующих вещей/сущих. Это формирует, в конечном итоге, характерное для начала утилитарно-рациональное, или «горизонтальное» мышление относительно любого реально (или виртуально) обозначенного сущего. Такая неадекватность представления бытия, по Хайдеггеру, преодолима в другом начале философии. В нём бытие понимается «оттуда» – как некая трансцендентная «родина», откуда всё сущее. Поэтому другое начало формирует иное – «вертикальное» мышление, открытое одновременно и в направлении трансцендентного бытия и сущего как такового. Подобное мышление как бы надстраивается над некорректным в понимании бытия, но в практике «удобным» утилитарно-рациональным мышлением. Отсюда мышление другого начала видит сущее в его пространственной и временной «открытости» и в смысле иных, неявных возможностей и перспектив, чем его исходно данная очевидность – для последующих на её основе действий может быть и тупиковая, и небезопасная. Однако человечество на заре своего существования в эпоху «досократиков», когда была возможность выбора между первым и другим началами, пошло по пути первого начала. Начала провокативно-очевидного для мышления и на его основе всё более захватывающе-притягательной деятельности, но в перспективе губительной для человеческой (именно как человеческой) цивилизации. «Только Бог сможет еще нас спасти» – печально констатировал в конце жизни Хайдеггер.

Итак, мышление в рамках первого начала способно с «наглядной» выгодой для его обладателя, как некого мирового субъекта, солидарного с иными субъектами, находить упрощающие (в перспективе соответственно понимаемого бытия) решения буквально в любой ситуации. Такая мыслительная вседозволенность порождает нигилизм и сопряженную с ним волю к власти (Ф. Ницше), которые становятся доминирующим настроением глобального социума эры развернутого пересотворения мира, что, очевидно, не соответствует глубинной миссии человека в мире.

Отсюда у человека возникает ложное представление, что он предназначен занимать «центральное место» посреди мира, всё истолковывая и необходимо преобразуя по своим меркам. Мерки, при которых глобальный социум видит всю возможную реальность только как некий единственно предстоящий, «поставленный» перед ним в наличие материал, подлежащий по замыслу человека, «переработке», Хайдеггер именует «поставом». Иными словами, в представлении человека нет ничего иного, кроме этого материала, причем лишь в форме, которая только и допускает такую переработку – форме однозначно фиксируемой и рационально оцениваемой, измеряемой и оптимизируемой, калькулируемой и технологически преобразуемой из одного вида в другие. «Жизнь в поставе», с созданием и использованием тех артефактов, которые сами по себе, органичным образом никогда бы не возникли, позволяет человеку одновременно заглядывать и в глубины универсума, и за его «край», бодро завоевывать трехмерное пространство с помощью голографии и 3-Д принтеров и, наконец, «биовластно» вторгаться в поток самой жизни: «Объективно мы можем с абсолютной определенностью констатировать только одно назначение человека, которому он неизменно соответствует – всё большее переделывание мира». Но что характерно для подобной «переделки»?

1. Профанация таинства универсума (его очарования – Э. Морен), с созданием множества искусственных, рукотворных миров, призванных как вытеснить единый органичный дом-универсум, так и преобразовать потенциально естественную глубину человеческого поведения в поверхностно-актуальное «общество спектакля».

2. Начинание преобладающе многого с «чистого листа», не считаясь с какой-либо традицией: «То, что в течение тысячелетий составляло мир человека, в настоящее время как будто потерпело крушение. Мир, возникающий в качестве аппарата обеспечения существования, принуждает всё служить ему. То, чему в нём нет места, он уничтожает» (К. Ясперс).

3. Представление, что всё идет как бы по своим, человеческим, правилам (меркам) и желаниям (произволу?), тогда как, по сути, социум выполняет некое неосознаваемое им исследование с далеко идущими последствиями: «Мы производим эксперимент над истиной! Возможно, человечество от этого погибнет! В добрый час!» (Ф. Ницше).

4. Невидение того, что в результате подобного эксперимента человеку, с его мнимой или реальной «исключительностью» (Ж.-М. Шеффер), суждено исчезнуть не только в представлении о своей особой миссии в мире, но и превратиться в «постчеловека» с потерей своего прежнего органично-трансцендентного статуса, становясь в пределе «чужим самому себе» (Ю. Кристева).

5. Впадание в некое «энергобесие», когда «погоня за энергией приобретает панические черты. Почерпнуть свежую энергию кажется первоочередной необходимостью. Оставленный сам себе без энергетических вливаний, мир кажется готовым к остановке» (В. Бибихин) и потому отчаянно стремится к получению энергии – хоть из вакуума, хоть из космоса. Отсюда весьма вероятно, что «вся система трансформации мира посредством энергии вступит в вирусную эпидемическую фазу» (Ж. Бодрийяр).

6. Неосознанно осуществляя «фатальную стратегию», не предполагая того, что мир, которым человек собрался править, «коварнее, циничнее и интереснее», чем это можно себе представить (Ж. Бодрийяр), он незаметно для себя пересотворяется пересотворяемым миром. Такой новый мир «предлагает … теперь не много истинного и прочного, на что отдельный человек мог бы опереться в своем самосознании» (К. Ясперс).

Второй – синергетический – аспект инверсии пересотворения мира, активируемый первым началом философии как его причиной, имеет характер непосредственно исполнительного механизма и включает два автономных вектора действия.

Первый вектор можно определить как патологию центризма, или патоцентризм (от греч. Pathos – болезнь, страдание + централизация). Это характеристика особо критической разбалансированности состояния сложных систем различной природы. Идеи патоцентризма восходят к Г. Бейтсону, хотя сам термин у него отсутствует – он появился позже. Процессы патоцентризма возникают на определенной ступени цивилизационного могущества социума, в фокусе его рационально-сознательных, но лишенных «системной мудрости» действий. Характерным здесь является то, что хорошо проявляющие себя возможности какой-либо сложной системы в целом, определяемые именно согласованным распределением ресурсов её (под)систем заменяются действием из некого единого центра-интерфейса системы (её «центризма»). Причем центра, прежде всего, в функциональном, а не пространственном понимании, центра, который стремится всё за все (под)системы решать и предопределять их поведение. При подобной ситуации прежние возможности большей части её (под)систем значительно снижаются, деградируют, тогда как исключительные возможности (цели, права, привилегии, статусность) (под)системы-центра возрастают.

Конец ознакомительного фрагмента

Permanent link to this publication: